Демографическая проблема, которая уже давно волнует японское общество и с которой многие годы пытается справиться правительство этой страны, пока не находит оптимального решения. Более того, сбываются самые пессимистичные прогнозы некоторых аналитиков, предрекающих, ни много, ни мало, исчезновение нации не в отдаленном будущем, а всего через пару столетий. В 2001 г. Кавато Акио, в ту пору глава посольства Японии в России, выступая перед студентами факультета журналистики МГУ, шокировал их заявлением о том, что «через 200 лет Япония может прекратить свое существование как нация, поскольку рождаемость населения сейчас очень резко падает… По данным одного прогноза, в 2100 г. численность японского населения снизится до 67 млн., тогда как сейчас она составляет 126,5 млн. человек… При поддержании такого темпа через 200 лет мы вообще исчезнем с лица земли»

Тогда многим россиянам отношение высокопоставленного дипломата к вопросу выживания японской нации показалось несколько предвзятым, ориентированным, возможно, лишь на привлечение внимания к проблеме, но на деле не таким уж и обоснованным. Увы, жизнь показала, что Кавато был абсолютно объективен. В 2005–2006 гг. произошло предсказанное им преодоление полосы демографической стагнации и впервые за последние десятилетия население Японии пошло на убыль, уменьшившись на 3,5 тыс. человек. (Имеется в виду 2005/06 фин. год. По данным министерства по административным делам Японии, с 1 апреля 2005 г. по 31 марта 2006 г. в стране умер 1 072 281 житель, в то время как родились только 1 065 553. На конец марта 2006 г. в стране проживали 62 155 231 мужчина и 64 899 794 женщины – всего 127 055 25 жителей. – Япония сегодня. 2006, №10, с.3.)
Незначительность цифры не обманула социологов и тем более демографов – прозвенел первый тревожный звонок, извещающий о критическом состоянии. Разумеется, проблемы в социальной и многих других сферах жизни, связанные с падением рождаемости и увеличением численности пожилого населения, и раньше привлекали внимание исследователей. Однако до сих пор они говорили в основном лишь о том, что сокращение работающего населения приводит к трудностям финансового порядка: уменьшению налогооблагаемой базы и обратной корреляции этого процесса с ростом объемов выплачиваемых пенсий. Иными словами, до сих пор вопрос рассматривался лишь в сугубо социально-экономическом аспекте, хотя и чрезвычайно важном, но не предрекающем катастрофу общенационального масштаба. К сожалению, последние события наглядно продемонстрировали, что проблема настолько серьезная, что, по мнению наиболее решительно настроенных аналитиков, ее игнорирование может привести к отсутствию необходимости решать все остальные проблемы. Ясно, что независимо от того, насколько при различных интерпретациях данной проблематики в устах тех или иных ученых могут быть сгущены краски, японцы, тем не менее, вынуждены искать выходы из сложившейся ситуации, порой довольно неожиданные для самих себя. Одним из таких выходов видится увеличение числа интернациональных браков и преодоление демографического кризиса с помощью увеличения рождаемости в смешанных семьях, что тесно связно с изменением иммиграционных законов и открытием Японии для притока иностранной рабочей силы. Само по себе увеличение числа частных контактов японцев с представителями зарубежных государств обратило на себя внимание лишь в самое недавнее время. Оно стало восприниматься не как маргинальное явление, заметное только на фоне предыдущей закрытости Японии (т. е. «случайные связи»), а как один из аспектов всеобщей интернационализации, затрагивающий саму основу доселе на редкость гомогенного японского общества. В XXI век Япония вступила одним из самых мононациональных государств на планете. В структуре ее населения значилось менее 1% «лиц неяпонской национальности . Большую часть из них, по официальным данным, составляли выходцы с Корейского полуострова. Их в Японии насчитывается около 700 тыс. человек. Многочисленная китайская община в Японии, как и везде в мире, практически не поддается учету, хотя, по мнению многих исследователей, суммарное число выходцев из КНР, Гонконга и Тайваня может существенно превышать численность корейской диаспоры. Отчасти это подтверждается и тем, что именно Китай является сегодня наиболее крупным экспортером в Японию иностранных невест – каждый год в Страну солнечного корня их прибывает более 4 тыс. Безусловно, большинство браков между китаянками и японцами имеют фиктивный характер и вызваны сугубо экономическими причинами – выходцы из Китая таким образом осваивают новый рынок рабочей силы. При этом этнические китайские граждане в целом неохотно вступают в реальные, если так можно выразиться, браки с японскими гражданами, что также является общемировой тенденцией. Китайцы не стремятся к натурализации в других странах, предпочитая ассимилировать представителей других рас и народов у себя дома, т. е. в Китае, а не наоборот. Конечно, долгосрочные браки китайцев (китаянок) с японками (японцами) с образованием полноценных семей в самой Японии не такая уж редкость. Однако существенным вкладом в интернационализацию по причине затрудненной национальной идентификации детей, рожденных в таких браках, ее тоже не назовешь. В соответствии с общепринятой практикой любой ребенок, рожденный в браке с китайцем (китаянкой), считается этническим китайцем. Ситуацию еще больше запутывает до сих пор не вполне ясное официальное отношение к рожденным в таких браках детям.

Действовавшее до 1985 г. законодательство определяло, что если отец ребенка – китаец или кореец, а мать – японка, то дети считаются китайцами или корейцами соответственно со всеми вытекающими последствиями, получая ограничения в правах, согласующиеся со статусом «резидентов». Разумеется, это являлось прямым нарушением конституции 1947 г., а именно статьи 14, которая гласит: «Все люди равны перед законом и не могут подвергаться дискриминации в политическом, экономическом и социальном отношениях по мотивам расы, религии, пола, социального положения, а также происхождения». Однако скрытое неприятие иностранцев (и не только скрытое), прежде всего выходцев из материковой Азии, все еще очень сильно в Японии. Те из них, кто родился в Японии от внутринациональных браков (например, в корейских семьях, ввезенных в Японию на принудительные работы во время второй мировой войны), также постоянно чувствовали ущемление в гражданских правах, в том числе избирательных, несмотря на то, что обязанности, прежде всего по уплате налогов, распространялись на них, на равных основаниях с гражданами Японии. Закон о статусе резидентов (постоянно проживающих в стране иностранцев) не позволял все тем же этническим китайцам, корейцам, а также гражданам многих других стран, комфортно чувствовать себя на новой родине. Им приходилось ежегодно проходить перерегистрацию в так называемом «списке резидентов», связанную ранее с довольно неприятными процедурами (например, они должны оставлять отпечатки пальцев на «карточке иностранца»). Стоит ли говорить, что при таких обстоятельствах желающих вступить в интернациональный брак со стороны японцев находилось совсем немного. Заключение официального союза с представителем не вполне полноправного национального меньшинства неизбежно влекло за собой изменение и статуса «японской половины», редко выраженное официально, но почти вполне ощутимое в повседневной жизни. Положения семейного кодекса также не способствовали популярности межэтнических отношений: китайцы и корейцы не имели права проходить регистрацию под не японской фамилией, а жены обязаны были взять себе фамилию мужа, что не соответствует корейской национальной традиции и, отчасти, китайской. Кроме того, вступление в брак с японцем не меняет для китаянки или кореянки ее статуса резидента, поэтому после развода дети, рожденные в таком браке, с большой степенью вероятности останутся в Японии и будут воспитываться отцом-японцем, а мать ребенка будет выслана на родину. Это положение сохраняется в большинстве случаев и для браков японцев с иностранками европейского происхождения, в том числе с гражданками России и Украины.

В соответствии с относительно новым Законом от 25.04.2005г. « О гражданстве» дети не только от японо-корейских, но и от других смешанных браков имеют право получить национальность одного из родителей по их усмотрению . Все члены семьи при этом попрежнему заносятся в бланк регистрации, где имена супругов не японцев, а в ряде случаев, по желанию супругов японцев, и их детей, не указываются. Это вызывает шок, например, у многих наших соотечественниц, впервые узнающих об этом во время оформления визовых процедур или бракоразводного процесса.

Сейчас местным властям рекомендовано по запросу заинтересованной стороны включать имя супруга-иностранца в бланк регистрации в раздел дополнений, но в ряде префектур согласие муниципалитетов на это до сих пор не получено. Несмотря на то, что в соответствии с действующим законодательством иностранцы, прожившие в Японии более трех лет в браке с японцем (японкой), могут также подать прошение на получение статуса постоянного резидента при условии, что они не совершали преступлений и уровень их доходов позволяет содержать семью. В действительности многие обращения такого рода со стороны выходцев из материковой Азии отклоняются по указанным выше причинам внутреннего неприятия интернациональных браков и рожденных в них детей. Бывший премьер министр Накасонэ Ясухиро, рассуждая о необходимости сохранения чистоты японской нации, как-то заметил, что интеллектуальный уровень в США ниже, чем в Японии, поскольку там любят афро-американцев, мексиканцев и пуэрториканцев.

Сегодня на пороге 2012 года такие настроения уходят в прошлое, но все же они еще сильны среди многих японцев и особенно мешают выходцам из Китая и Кореи, браки которых с гражданами Японии традиционно занимают наибольшую долю среди общего числа межнациональных семейных союзов в этой стране, при этом отношение к западным европейцам на порядок лояльнее. И это объяснимо. Япония, открытая для широкого международного общения только в середине XIX в., но тесно контактировавшая с китайско-корейской буддийской цивилизацией с древних времен, многие столетия получала приток «свежей крови» именно с Корейского полуострова. Эта традиция существует до сих пор. Среди корейских мужчин и женщин, по данным Национальной статистической службы Республики Корея, желающих найти спутников жизни за рубежом, Япония является второй по привлекательности страной (первой, естественно, стал Китай). В Японии корейская диаспора, являясь наиболее многочисленной, в последнее время особенно подвержена тенденции к натурализации и растворению среди местного населения.

Корейцы сегодня представляют собой «передовой отряд» семейной интернационализации японского общества, образуя в результате браков с японцами наиболее многочисленную буферную прослойку детей полукровок – хафу. При том, что общее число браков, заключаемых в Японии корейцами, остается примерно одинаковым – около 5–7 тыс. в год, прогрессия по вступлению в брак не с корейскими, а с японскими гражданами очевидна. В 1962 г. доля таких союзов в общем числе браков корейцев в Японии составляла 29,1%, в 1972 г. – 46,9%, в 1985 г. – 71,6%, а в 2001 г. – уже 83,4% . После вступления в силу уже упомянутого закона о гражданстве, число браков этнических корейцев с японскими гражданами и потомками ранее заключенных межнациональных союзов, т. е. хафу в том или ином поколении, стало столь велико, что имеет смысл говорить не просто о натурализации корейского меньшинства, которая происходит усиленными темпами, а о беспрецедентном притоке свежей корейской крови в японский этнос.

Общие интернационалистские настроения, распространившиеся на исходе XX в. среди азиатской молодежи, способствуют данному процессу. Среди молодого поколения как японцев, так и корейцев (китайцев – в меньшей степени) значительно быстрее исчезает чувство взаимного недоверия друг к другу, столь характерное для их отцов и переходящее в жесткое межнациональное неприятие для их дедов. Кроме того, самым положительным образом на увеличении взаимопонимания и создании непринужденной почвы для интернациональных знакомств сказывается выраженная азиатская направленность многочисленных образовательных, гуманитарных программ и программ обмена различных японских министерств и учебных заведений. В Японии учится, стажируется и занимается научными исследованиями множество корейских студентов. По данным «Голубой книги» японского МИДа за 2005 г., они составляют около 14% численности всех иностранных студентов в этой стране, т. е. около 16 тыс. Многие из них с энтузиазмом смотрят на возможность заключения межнационального брака. Особенно это касается лиц мужского пола, что вообще характерно для выходцев из материковой Азии. По данным исследователя этой проблемы заведующего кафедрой «Корееведения» Казахского национального университета имени аль-Фараби профессора Г. Н. Кима, до трети корейских семей в Японии возглавляются семейной парой, где мать – японка, а отец – кореец (в 1962 г. в каждой четвертой из 120 тыс. корейских семей в Японии мать была японкой). Как и другие иностранцы, корейцы в Японии посещают многочисленные языковые школы – в них учатся более 130 тыс. корейских детей. Причем, учитывая многочисленность корейской диаспоры, в Японии созданы специальные школы для молодых корейцев, которые по-разному относятся к опросам интернационализации. Самые известные из них – школы «Чончорен» и «Миндан». Именно выпускники школ «Миндан» демонстрируют наибольшую готовность к натурализации в Японии и к вступлению в межнациональный брак. Несмотря на то, что их значительно меньше, чем корейцев-выпускников школ с более ярко выраженными националистическими настроениями, они тоже вносят свой вклад в дальнейшее снижение численности корейского населения в Японии. Поэтому, начиная со времени вступления в силу нового Закона о гражданстве (2005 г.), постоянное ежегодное сокращение корейцев в Японии составляет несколько сот человек в год, хотя на самом деле их становится все больше – корейцы активно ищут пути ассимиляции, стремясь получить японское гражданство и таким образом доказывают свое право возглавлять процесс семейной интернационализации Японии. Помимо географической близости и долгой истории межкультурных контактов китайцев и корейцев с японцами, существует еще, по крайней мере, одна причина, позволяющая представителям этих народов относительно легко вступать в межнациональные браки. Она заключается в корневом культурном сходстве материковых и островных дальневосточных культур, в частности, в похожем отношении к регуляции внутрисемейных отношений – крайне непривычных и нередко даже неприемлемых для других иностранцев.
До самого недавнего времени – настолько недавнего, что мы вправе говорить о живущих и сегодня традициях, – семейные отношения между родственниками в японской ячейке общества отличались редким для европейцев и американцев своеобразием. Опуская многочисленные сложности во взаимоотношениях между членами семьи разных уровней родства, близости и иерархии, стоит заметить, что эта специфика оказывает большое влияние на проблему интернациональных браков. Многие исследователи отмечали, что приход молодой жены в дом мужа сопряжен со многими трудностями, даже если она японка, и для нее это лишь естественный жизненный этап. Вот как кратко охарактеризовала суть вопроса известный культурный антрополог Рут Бенедикт: «Отношения свекрови и невесты крайне антагонистичны. Невестка приходит в дом как чужой человек. Ее долг – узнать, что нравится свекрови, и потом научиться делать это». Неизбежный конфликт, рождающийся при этом, вполне обычная история и для наших дней. И сегодня свекровь, подчиняясь врожденному чувству традиции, сопряженному с общечеловеческой ревностью, «зачастую откровенно демонстрирует, что молодая жена недостаточно хороша для ее сына» и позиционирует себя как полноправную главу рода – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Естественно, многим иностранкам бывает попросту невозможно представить, что, входя в семью японского мужа, они могут совершенно законным образом оказаться в положении ненавистной невестки, и сам муж будет совершенно не против этого. Он подсознательно принимает складывающуюся ситуацию, надеясь, что рождение его детей уравновесит отношения, и со временем его молодая жена сама должна будет сыграть роль «злой свекрови». Молодые японские невестки обязаны внешне быть абсолютно послушными и лояльными и терпеливо ожидать, когда они превратятся в точно таких же несносных мамаш, от которых страдали сами, а свое раздражение копили десятилетиями, чтобы выплеснуть его на молодое поколение, когда перейдут в статус свекрови. Но смогут ли иностранки вести себя так же, и вступятся ли за них японские мужья, если их жен не устроит японская традиция? Чаще всего ответ прост: «Нет!».

К счастью для иностранок, ситуация сегодня меняется существенно и довольно быстро. Традиционные отношения в японских семьях разрушаются на глазах, и довольно трудно представить, что невесту из-за моря в японской семье примут как невестку феодальных времен. Однако традиция – категория очень влиятельная и долгоживущая, и отрицать возможность такого приема нельзя. По крайней мере, авторский опыт общения с нашими женщинами, вышедшими замуж за японцев, свидетельствует, что в жизни встречаются самые удивительные и часто очень неприятные пережитки недавнего прошлого. Да, сегодня брак в значительной мере утратил функцию практического мероприятия по совершенствованию социальных отношений, перестал быть союзом по сговору, для которого были особенно характерны подобные отношения. Однако около 40% современных пар в Японии все еще находят друг друга не по зову сердца, а по сговору родителей. И хотя для Японии это – большой шаг вперед, гарантий, что выбранная по любви иностранная невестка не окажется «persona non grata» в традиционалистской семье, и родители одобрят выбор сына, попрежнему нет. Эта особенность, равно как и описанные выше трудности, значительно ограничивают желание многих европейских женщин выходить замуж за японцев, но не являются непреодолимыми для азиатских невест. Кстати говоря, «открытие» возможности заключения межнациональных, точнее межрасовых, браков (рассказы о них явились одними из самых волнующих штрихов в восприятии Японии за пределами азиатского мира), произошло сразу после «общего открытия» Японии Европой и Америкой и принадлежит не европейским женщинам, а европейцам. Достаточно вспомнить в связи с этим о русских моряках, заключавших «временные браки» с девушками из Нагасаки. Один из таких «контрактов» воспет советским писателем Валентином Пикулем в романе «Три возраста Окини-сан». Он имеет реальную подоплеку: историю о трагической любви японки по имени Така из ресторана «Фукуя», что находился в так называемой «русской деревне» Инаса, и сына великого русского химика, мичмана с фрегата «Азов» Владимира Менделеева. Вопросы, которые пытались разрешить романтические герои прошлого, проблемы, встающие перед желающими заключить межрасовый брак, условно можно разделить на две группы: внутренние и внешние. Основная трудность внутреннего порядка состоит в самом процессе адаптации иностранцев к новым, непривычным условиям жизни в Японии: культуре, семейным отношениям, менталитету, иностранному языку, общественному устройству, особенностям сексуальной культуры, и многим другим сторонам существования в чужой стране. Не в последнюю очередь женщинам трудно привыкнуть к тому, что муж на основе устоявшихся морально-этических норм в Японии имеет право полагать, что его свободу, в том числе половую, не может ограничить жена, даже если она иностранка. Любовь и взаимопонимание должны снимать эти проблемы, но не сразу и далеко не у всех. Несмотря на разные «стартовые условия», для всех женщин (а подавляющее число межрасовых браков в Японии заключается по схеме «японец + иностранка»), проблемы и трудности межнациональных браков, связанные с исходной информированностью о принимающей стране, уровнем обеспеченности и развития «стран-доноров», примерно одни и те же. Это позволяет предположить, что причина возникающих проблем кроется именно в их межрасовом характере.

В этом состоит их главное отличие от браков межнациональных, но внутрирасовых, т. е. семейных союзов японцев с китайцами и корейцами. Возникновение проблем в межрасовом браке связано обычно еще и с тем, что молодожены – как он, так и она – слабо осознают, что и без того непростой для них переход в статус семейной пары в такой ситуации неизбежно влечет за собой изменение статуса каждого из супругов в странах их постоянного пребывания. Наиболее отчетливо это прослеживается у тех, кто для вступления в брак покидает родину, т. е. переживает тяжелую форму стресса, связанную с эмиграцией. Специалисты отмечают, что за малым исключением, суть этого стресса для всех примерно одинакова: неопределенность, тревога, в том числе по поводу того, как будет воспринято в обеих странах появление детей и как будет проходить национальная и расовая самоидентификация ребенка. Кроме того, положение усугубляют дефицит информации о самых разных сторонах жизни в принимающей стране, психологическая неподготовленность к решению семейных проблем по незнакомой социокультурной схеме, непонимание национальных особенностей характера мужа (жены), новых родственников и многое другое. К тому же реакция иностранцев на стресс нередко обладает реактивным эффектом, еще более усиливая напряженность, затрудняя восприятие ими новой, в том числе разъясняющей, информации и замедляя адаптацию в обществе. Преодолеть это препятствие обычно бывает очень нелегко, так как приходится менять не окружающую обстановку, а свои собственные взгляды, ценности, привычки, в том числе основанные на расовых, религиозных и общественно-культурных базовых ценностях. Женщины европейско-американского происхождения, в том числе русские и украинки, попадая в уникальную культурную среду Японии, нередко сталкиваются с мощной и сложной системой семейных, социальных, этнических, родственных и сексуальных отношений, понимание которых осложнено к тому же языковым барьером. В то же время им необходимо интегрироваться в эту среду в короткие сроки и с минимальными потерями для себя и партнера. Более того, реалии современной Японии таковы, что женщина, независимо от своего желания, может оказаться в совершенно разных социокультурных условияхпроживания, о которых она имеет смутное представление. Сохраняющаяся значительная стратификация японского населения в зависимости от места проживания и социального статуса мужа (жизнь в Токио с молодым вестернизированным программистом может заметно отличаться от жизни на Сикоку с престарелым фермером), чревата для слабо информированной кандидатки массой малоприятных сюрпризов. Особенно актуальна эта опасность именно для россиянок. Как правило, японцы, заключающие брак с иностранкой, относятся к наиболее вестернизированной части населения и тяготеют к западным стандартам в различных областях жизни. В целом негативный образ России, одной из граней которого являются представления о ней, как о стране с феноменально низким уровнем жизни, заставляет некоторых женихов обращать свои взгляды на русских невест, руководствуясь прагматичным сочетанием «цена-качество» и позиционируя их как своеобразных «семейных гастарбайтеров». Существует заметная прослойка японцев, полагающих, что при небольших, по сравнению с европейским или американским вариантами, расходах, они могут получить выглядящую по европейски жену, ориентированную при этом на азиатские понятия, но, по их мнению, являющейся идеальной русской женой. Основные из них – терпение, покорность мужу, способность жертвовать собой ради семьи, хозяйственность, красота, выражаемая в наличии белокурых волос и больших голубых или зеленых глаз (в соответствии со стандартами анимэ и манга). Стоит ли говорить, что желающих получить «золушку» особенно много в японской глубинке, где традиции патриархального семейного быта наиболее сильны, и где спрос удовлетворяется с помощью девушек-хостесс, прибывающих из слаборазвитых стран и использующих фиктивные браки с японскими гражданами для долгосрочного пребывания в Японии.

Европейкам и американкам бывает крайне трудно включиться в японскую семейную жизнь еще и потому, что быстрое развитие японского социума, особенно в направлении создания общества потребления, растущая эмансипация, непривычно четкое деление на сферы «свой - чужой» (ути-сото), стремительное изменение социально-культурных приоритетов затрудняют для европейских женщин процесс идентификации японской семейной модели по привычным для них стереотипам и даже самоидентификацию внутри данной модели. Становится непонятно: «Кто я, по каким законам я должна жить в этой стране, как себя вести» и т. д.

Включаясь в японскую семейную жизнь, европейки с трудом совмещают стандарты существования в обществе передового социально-экономического прогресса с тяжелыми традициями японской семьи и всего общества, ориентированного на мужчину – «отоко сякай». Стресс испытывает и тот, кто, вступая в брак, остается в своей стране, особенно если это – Япония. Бывает, что японские мужчины ощущают не вполне приязненное отношение к себе со стороны родственников, соседей и коллег, возникающее после вступления в брак с «белой» женщиной. Они не находят понимания среди них. В Японии – стране с высоким уровнем коллективного сознания, подобное отношение является весьма существенной социально-психологической проблемой. К сожалению, это особенно актуально для пар, вступающих в союз по любви, а не заключающих фиктивный или «модный» брак. В последнем случае мужчины к факту женитьбы относятся значительно легче, и сами нередко хвастаются своими женами как экзотическими предметами роскоши.

К числу «внешних» препятствий относятся рассмотренные в начале статьи нюансы японского гражданско-правового обеспечения семейных отношений с иностранцами. Они влекут за собой значительные проблемы не только для кореянок и китаянок, но и для европеек и, в значительно меньшей степени, для американок. Незнание иммигрантами законов страны пребывания в случае с европейками может быть осложнено их уверенностью в том, что эти законы соответствуют европейским или американским образцам, т. е. «общемировому уровню». Как мы убедились, это не вполне верно. Даже если формально нормативно-правовые акты согласуются с принятыми во всем мире нормами, в Японии еще нередко играют важную роль субъективные оценки и взгляды юристов и чиновников, по представлениям которых семейно-правовые отношения относятся к внутренним, сугубо японским ценностям, и на них не могут полностью распространяться европейские понятия о правовом регулировании жизни в самой маленькой ячейке общества. К сожалению, в случае с русскими невестами ситуация адаптации к незнакомому правовому полю осложняется тем, что у наших соотечественниц не просто отличное от японцев представление о юридическом оформлении брачных отношений. У россиянок и украинок такого представления часто нет вообще, или же оно базируется на советских ценностях и морально-нравственных понятиях о «равенстве в семье», о детях межнациональных браков таких же желанных, как и в мононациональных браках. К числу важнейших из внешних проблем российско-японских браков следует отнести практически полное игнорирование этой темы в российских средствах массовой информации, научных исследованиях и негативный имидж тех, кого в Японии называют «японскими женами», имея в виду русских жен японских мужей, в том числе в японоведческой среде. Представления о них и в глазах соотечественников, и среди японцев, носят отрицательный характер, что не способствует увеличению их численности и развитию толерантных отношений к межнациональным парам в обеих странах, но поддерживается поведением части самих «японских жен». В марте прошлого года на проходившей в Москве конференции «Современная женская эмиграция из России», отмечалось, что существующий спрос на русских невест по всему миру не способствует объективному восприятию неизбежно возникающих проблем с обеих сторон. Проблема переносится из чувственно-социальной сферы в социальную. Западные (а в нашем случае и восточные – японские) мужчины видят в русских невестах будущих идеальных жен, а те, в свою очередь, сугубо в маркетинговых целях, сами о себе нередко составляют представление «как о хорошо продающемся товаре». Свою роль играют и многочисленные победы россиянок на конкурсах красоты, экспансия наших моделей в мировой фэшн-бизнес, увеличение числа россиянок в «гламурном мире» Европы и Америки.

Повсеместная социальная дезориентация молодого поколения россиян, утрата стойких моральных ценностей также не способствует созданию более позитивного имиджа выходцев из России. Социологи отмечают как одну из основных следующую причину межнациональных браков, весьма характерную для российско-японских союзов:«Женщина идет на неприятный для нее брак ради шанса вырваться из окружающей обстановки, ради своих детей». До тех пор, пока в России коренным образом не изменится экономическая и социальная ситуация, число женщин, желающих выйти замуж за японцев, будет только расти. Подавляющее большинство таких браков по прежнему будет подрывать позитивный имидж с обеих сторон, По проводившимся в Германии социологическим исследованиям русско-немецких семейных союзов (думается, что аналогичное исследование в Японии – дело недалекого будущего, но уже сейчас можно спрогнозировать схожий результат): 89% опрошенных русских женщин назвали свои браки невыносимыми, около 10% – с трудом терпимыми, и лишь одна (!) женщина охарактеризовала свой брак как «относительно нормальный». Скептически относящиеся к таким опросам оптимистки заявляют, что реальный процент счастливых браков неизмеримо выше, и наблюдения автора подтверждают это. Но в случае с Японией – страной со значительно превосходящим Россию уровнем комфорта жизни, страной, куда очень трудно попасть, силен еще и эффект заведомой дезинформации, знакомый нам всем с детства. «Японские жены» нередко ведут себя как героиня сказки «Аленький цветочек», которая на вопрос сестер «Как тебе живется – там, на острове?» гордо отвечает «Хорошо!» и вытирает крупную слезу. Реальные проблемы обсуждаются только в тесном кругу – там, в Японии. На родину же правдивая информация, способная верно сориентировать на преодоление неизбежных трудностей или вообще на предотвращение межрасового брака, практически не проникает. С японской стороны присутствует более практичное отношение к русско-японским бракам и пока держится высокий спрос на русских невест. «На Россию» в Японии работают более 70 специализированных агентств знакомств, а приток «японских жен», по имеющимся противоречивым данным, составляет до 300 человек в год. Однако и японцы чаще всего игнорируют простейшие требования, которые, как нам представляется, необходимо соблюдать для повышения шансов на успешную адаптацию в межрасовом браке в Японии. Между супругами не должно быть значительной разницы в возрасте (большинство японских мужей намного старше своих русских жен). Обе стороны должны изначально предоставлять правдивую информацию о своих условиях, и их соответствии реальным условиям жизни в каждом конкретном случае. Наконец, шансы супругов на обретение счастливой семьи резко повышаются, если один из них склонен к разделению национальной ментальности партнера. Например, японец стремится к западным стандартам жизни, но ищет при этом большей душевной свободы, размаха и других качеств, традиционно относимых к национальным чертам русского характера. Бывает, что девушка ожидает от женитьбы не только более спокойной, надежной, комфортной жизни, но и искренне разделяет морально-этические ценности японцев, связанные с пониманием чувства долга, сдержанности, точности определения положения в обществе и т. д.

Это наблюдение подтверждает и то, что наибольшее потрясение в России испытывают японские девушки и молодые женщины, не ожидающие от нашей страны тех возможностей, которыми обладают русские женщины. Японок, освободившихся от регламентирующих буквально каждый шаг правил японского социального общежития, Россия привлекает раз и навсегда. Нередко многие из них, даже выезжая по разным причинам из нашей страны, в Японию уже не возвращаются, предпочитая брак с европейцем или американцем, а в некоторых случаях и жизнь в одиночестве, но вдали от родины. Но и в своей стране японки все чаще ищут друзей среди иностранцев. Многие из женщин, отвечая на вопрос «почему они хотят иметь друга-иностранца?» называют примерно те же самые причины, которыми руководствуются японские мужчины при выборе жен из-за границы: «Прежде всего, потому, что европейские мужчины обладают тонким и чутким сердцем, чего вы не встретите у японских парней. Когда женщина о чем-нибудь говорит, они внимательно слушают».

Молодых людей для заключения брака в Японию приезжает значительно меньше, чем девушек, и основная нагрузка по поддержанию межрасовых и межполовых контактов падает при этом на многочисленные языковые курсы, прежде всего английского языка, которых в Японии великое множество. Статистики утверждают, что случаи, когда на языковых курсах случаются романы между преподавателями и студентками, встречаются довольно часто. И это не удивительно: как минимум, два важнейших условия для заключения брака при этом соблюдаются: между преподавателем и студентками обычно существует незначительная разница в возрасте. Кроме того, большинство преподавателей приезжают в Японию по собственному желанию, часто не связанному с вступлением в брак. Они обычно с интересом относятся к этой стране (сказывается уже многие десятилетия не проходящая на Западе мода на дзэн-буддизм), знакомятся с ее историей, культурой, религией, но от более полного погружения в японские реалии их спасает брак с японкой, стремящейся к жизни по западному образцу. Ярким примером из этой области является судьба всемирно известного публициста и пропагандиста японского образа жизни Лафкадио Херна, навсегда оставшегося в Японии, принявшего японское имя – Ягумо, фамилию жены – Коидзуми, и закончившего свой земной путь по буддийскому обряду. Среди иностранцев гайдзинов всегда находились продолжатели его дела, есть они и сейчас, в том числе и среди русских японоведов, осевших в Японии и женившихся на японках. В последнее время японские власти высказывают даже некоторую обеспокоенность принимающим размах эпидемии движением «за интимную дружбу с сэнсэями-гайдзинами». Некоторые курсы открыто запрещают преподавателям иметь контакты со студентками во внеучебное время или хотя бы пытаются строго ограничить это общение. Наиболее строгие правила ввели курсы Nova со штаб-квартирой в Осака и филиалами по всей стране. При подписании контрактов с этой компанией иностранцы обязуются «никогда не вступать в личные отношения с учащимися вне занятий» Но Nova – далеко не единственная фирма, организующая курсы иностранных языков в Японии, и ее политику очень многие не разделяют. Ассоциация юристов Осака назвала правила Nova «чрезмерными и оскорбляющими общественную мораль и порядок» и обратилась к компании с требованием отменить шокирующее иностранцев правило. В ответ Nova заявила, что «этот пункт был введен только для того, чтобы защитить от возможных неприятностей и преподавателей и учащихся, которые принадлежат к разным культурам и следуют разным обычаям».

Так или иначе, но очевидно, что популярность иностранных мужчин среди японок растет и по мере интернационализации страны, желающих вступить в межрасовый брак будет все больше. Ситуация с такими браками в Японии медленно, но неуклонно меняется в сторону признания их положительных сторон. Глобализация и интернационализация в семейно-половой сфере неизбежно должна принести свои плоды, значительно изменив не только национальный состав прежде гомогенного японского общества, но и всю японскую культуру и национальную психологию. О том, что в стране ширится число сторонников межрасовых семейных уз, свидетельствует появление особой теории, метко названой одним нашим соотечественником «принципом бонсай». Речь идет о своеобразной прививке японскому обществу, вернее, японскому этносу, осуществляемой посредством межнациональных браков, так же как и растениям, выращиваемым в технике бонсай, прививают другие растения для изменения их формы. О «принципе бонсай» говорят все чаще и все смелее, хотя по-прежнему лишь на приватном уровне. Возможно, угрожающая статистика последних лет, ставящая под сомнение выживание Японии во всех областях жизни без помощи извне, заставит скептиков пересмотреть свое отношение к интернациональным бракам и поддержать их, как модные в сегодняшней России «нацпроекты». Во всяком случае, известно, что важнейшей задачей в реализации такого проекта станет изменение отношения к детям семейных союзов, заключаемых японцами с иностранцами. Дети полукровки пока не могут рассчитывать на по-американски толерантное отношение к себе. Хотя японцы уже готовы внешне не выделять их, но внутренняя отстраненность проявляется в виде имеющихся трудностей при устройстве на работу, поступлении в престижные вузы, адаптации в традиционном японском обществе. Недаром говорят, что если бы Ирина Хакамада росла в Японии, она вряд ли смогла бы стать такой успешной женщиной, как в России. Сколько продлится процесс становления внутренней толерантности, не известно никому, и лишь молодые родители думают и надеются, что вот уж на их-то чадах интернационализация Японии обязательно скажется положительным образом. Одновременно проблема идентификации – внешней и внутренней, является одной из самых острых и важных не только для интернациональных пар, но и для иностранцев, чьи дети приехали с ними в Японию в раннем, «детсадовском» возрасте. Сами себя они все чаще ощущают японцами, но так ли относится к ним японское общество? Процесс их идентификации идет на наших глазах. И в скором времени мы сможем сделать иные, более значимые выводы. Возможно, преодолеть существующие негативные тенденции японцам поможет их склонность следовать за западными веяниями – ведь там, на Западе, уже давно модно иметь родственников в Японии – достаточно вспомнить Йоко Оно или голливудскую звезду – Стивена Сигала, оставившего в Осака троих детей от брака с японкой, или недавнего президента Франции Жака Ширака, признавшегося в том, что в Токио у него есть сын. Так или иначе, интернациональные браки – реальность сегодняшней Японии, от которой нельзя отмахнуться. Во многом от самих японцев зависит сегодня, насколько полезными эти браки могут оказаться для их страны, для японской нации, и смогут ли они перейти из разряда проблем в статус двигателей прогресса, я полагаю покажет время.

При подготовке статьи были использованы материалы:
1.Российского Центра японских исследований Института востоковедения РАН.
2.Казахского Центра изучения современной Японии.
3. Московского Института востоковедения РАН.
4. Японского фонда России.