И ушки, и глазки - все как положено, может, даже чуть больше...

Откуда и как

Японская анимация зародилась в первой четверти прошлого века и была вдохновлена, с одной стороны, ранними диснеевскими картинами, а с другой – традиционной японской культурой. Обычно аниме рисуется в характерной технике – его всегда легко узнать «на глаз», а, кроме того, этот жанр по большей части ориентирован на взрослых, а не на детей.

В основном аниме являются экранизацией японских комиксов (манга). Для японцев манга – это что-то вроде рядового чтива, которое можно листать в поезде, а для западного человека – это настоящее приключение. Манга сама по себе очень похожа на мультфильм, особая специфика японских комиксов заключается в том, что они воспринимаются как бы в реальном времени: каждый кадр рассчитан и нарисован так, что страница комиксов сливается в вашем сознании в непрерывный поток.

Манга похожа на перенесенный на лист бумаги фильм.

Благодаря этому готовые рисунки манга можно применять для создания аниме.

Парадокс заключается не только в том, что японские комиксы воспринимаются как фильм. В свою очередь японская анимация воспринимается в некотором смысле как книга: ведь схематическое изображение лиц и фигур позволяет не просто поглощать визуальную информацию, как это бывает с фильмами или мультиками, у вас появляется возможность фантазировать, самостоятельно «дорисовывать» картины, насыщать их деталями.

Прорисовка манги позволяет легко адаптировать ее в аниме.

Персонажи аниме – это не просто рисунки людей или животных, они будто сами – иероглифы, символизирующие «девушку», «юношу», «кошку», «робота» и так далее, а зритель уже сам имеет возможность наполнять их содержимым, заложенным в сюжете. Аниме – это не разжеванная история, преподнесенная в одном-единственном варианте, оно является «моделью» этой истории, ее «уравнением». И, конечно, как и любое другое рисованное изображение, аниме дает неограниченный простор художнику, способному создавать самые фантастические пейзажи, невероятные образы, которые невозможно снять на видео- или кинопленку или смоделировать с помощью макетов.

Столь яркие по эмоциальной насыщенности и психологической противоречивости образы возможны только в аниме.

Визуальный ряд в аниме немыслим без звука – и голосов персонажей, и музыки. И особенно важен голос персонажа: через него транслируется эмоциональное восприятие героя, чей визуальный образ схематичен.

Поэтому на Западе аниме обычно выпускается с субтитрами: это дает возможность насладиться неискаженным оригиналом (с манга сложнее, ведь японцы читают справа налево либо сверху вниз и при переводе картинки «отзеркаливаются», что, разумеется, сильно меняет дело).

Маленькое философское отступление…

Слово «анимация» и, соответственно, «аниме» имеют один и тот же изначальный корень – «anima», то есть душа.

Мужское и женское начало сплетаются в японской анимации в удивительную гармоничную картину.

И если анимация – это живая картинка, то в «аниме» прослеживается нечто большее – «живая картинка души». Слово «анима» в наше время имеет и другое значение, психологическое, и означает «женское начало в мужчине» Это женские чувства, проявляемые мужчинами: сентиментальность, влечение, сопереживание. Получается, что «аниме» происходит скорее не от «анимации», а от «анима» именно в таком, психологическом смысле слова. В первую очередь задача аниме – передать эмоцию, а не сюжет. В казалось бы логическую (мужскую) среду – четко выстроенный по определенным канонам визуальный ряд – внедряются чувства (женское начало), которые на самом деле являются не дополнением, а основой всего искусства аниме. Поэтому каждая сцена аниме – вовсе не последовательность событий, а последовательность чувств, созданная мелкими жестами, деталями, озвучкой и преумноженная фантазией зрителя.

Как можно более точно передать чувства героев, смену настроений, эмоциональные полутона - основная цель мастера аниме.

Сладкая истома

Просмотр аниме – это в некотором смысле сексуальное удовольствие. Наверное, всему виной символичные, иероглифические образы персонажей. Клонированные люди с огромными глазами и одинаковой мимикой заставляют всплывать живущие в нашем подсознании архетипы, мы даже самые обычные диалоги и сюжетные повороты начинаем переживать со сладкой истомой.

Пол - далеко не главное, когда речь идет о сексуальной привлекательности героев. Эстетика аниме выше этих классификаций...

Речь не обязательно о порно-манга и порно-аниме (существует и такое, о нем чуть позже). Стоит только посмотреть на позы героев, на их жесты – тонкие пальцы мягко касаются сверхкибернетических предметов или волшебных животных, девушка печально прислонилась плечиком к стене, юноша трагически склонился в раздумьях на краю постели – во всем этом есть смешение запретности и одновременно вожделения. Да и милые пушистые зверюшки в аниме тоже обладают ясно выраженным женским и мужским началом.

Инфантильность, непосредственность, "детскость" очень часто становится символом сексапильности.

Кроме того, существует специальный вид аниме и манги - "хентай". Здесь персонажи совокупляются самым изощренным образом, и зритель может наблюдать все запредельные сексуальные фантазии – как вам, например, щупальца огромного космического осьминога, которые настойчиво прокладывают свой путь во все укромные и потаенные места тела несчастной девочки? Порнографическая мультипликация восточного происхождения сильно отличается от западной, например, от польских мультфильмов, в первую очередь своей невероятной жестокостью. И даже если все происходит «по согласию», остается ощущение изнасилования или исключительной развращенности.

На самом деле сама символичность изображений в аниме уже является сексуально притягательной. Все знают, что недосказанность, замаскированность сексуальной сути – прозрачное белье, мокрая одежда, сквозь которую прослеживаются очертания тела – возбуждают больше, чем полная обнаженность.

Аниме создает идеальный эротический образ благодаря легкой недосказанности, полуоткрытости.

Шлепанцы на прозрачной платформе

Японская культура внедряется в наше сознание осторожно, но настойчиво. Минималистичные интерьеры в японском стиле, потрепанные книжки Мураками, непонятные, но такие красивые иероглифы, суши и мисо-суп, традиционные японские фасоны в одежде уверенно сочетаются с американскими автомобилями, немецким пивом, парижскими кафе и московскими улицами. Изображение в стиле аниме и манга используют для украшения одежды и аксессуаров, в качестве рекламных персонажей, для оформления сайтов и даже для политической рекламы.

Но любой, кто «принимает» аниме (есть ли у него дома коллекция фильмов или ему просто понравилась сумка с глазастой кошкой), становится вовлеченным в некоторую структуру, конечно, не такую жесткую, как «металлисты» или «скины» и куда менее социально ориентированную. Человек начинает с легким эксгибиционизмом раскрывать окружающим свою душу – почти как персонаж аниме.

Полюбивший аниме придает повышенное значение собственному внешнему виду, он становится неравнодушен к серому небу, моросящему дождю, неоновым рекламам, отраженным в мокром асфальте. Ему начинает нравиться токийская уличная мода: он приходит в восторг от шлепанцев на прозрачной ярко-синей платформе, разноцветных гетров и ярких маек, надетых в количестве не меньше трех. Чем более увлечен человек аниме, тем сильнее это искусство переплетается с его душой. Некоторые поклонники даже утверждают, что на определенном этапе начинают видеть мир сквозь призму аниме, попадают в другую реальность, где все – полупрозрачное и построено по схематическим канонам.

Любить аниме - это особое видение мира.

К вопросу о копиях, клонах, подражаниях и т.д. Популярность аниме в последние годы выросла небывалыми темпами. Это вызывает волну его "ширпотребизации", копирования внешней атрибутики без сохранения глубинного смысла. Вот, например, не потому ли группа "Тату" имеет такой успех в Японии, что, сознательно или нечаянно, выбрала себе аниме-имидж?! Девочки такие же безвозрастные, такие же искренние, такие же отчаянные и очень, очень эмоциональные. У них тоже большие печальные глаза, растрепанные волосы, тонкие голоса...

В общем, спекуляций на удачном образе может быть много, но искренность и гениальность оригинала внимательному наблюдателю всегда легко отличить от натужной стилизации.